Музей - Сергей Даниэль

Книга известного российского художника и искусствоведа С. М. Даниэля (род. 1949), тяготеющая к мемуарному жанру, повествует о становлении личности автора в Ленинграде 1960–1970-х годов, в период сложного сосуществования официальной и неофициальной культурных сред.

Герой колеблется между пространством современности, детально и точно воссозданной в книге, и пространством живого культурного прошлого, роль которого несомненна в формировании всех значительных представителей петербургской-ленинградской культуры. Попытка охарактеризовать эту роль является одной из задач книги: в этом отношении «Музею» можно было бы дать подзаголовок «Путешествие на край петербургской культурной ночи». «Культурную ночь», в которой герой находит ориентиры для существования в свете дня, и олицетворяет Музей — Эрмитаж, оказывающийся в определенный момент миром, не уступающим большому, реальному миру в широте и истинности. Здесь повествователь обретает своего проводника, который, подобно дантовскому Вергилию, не столько открывает перед ним неведомый мир, сколько помогает увидеть вещи в ином свете.

В персонажах книги, имеющих условные имена, узнаются реальные действующие лица ленинградской культурной сцены семидесятых.

СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ ДАНИЭЛЬ — художник и историк искусства, доктор искусствоведения, профессор Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина Российской Академии художеств и Европейского университета в Санкт-Петербурге. Автор книг «Картина классической эпохи» (1986), «Искусство видеть» (1990; переиздание — 2006), «Сети для Протея» (2002) и др. Живет и работает в Санкт-Петербурге.

...Как-то раз, задержавшись дольше обычного, когда уже прозвучал звонок, возвещавший о закрытии Музея, и смотрители с повадкой опытных пастухов сгоняли отдельных посетителей к выходу, я последним принес мольберт в подвал, специально отведенный местным начальством для копиистов. Наверху, у двери, дежурная нетерпеливо позвякивала связкой ключей. Пряча свой рисунок подальше от любопытных глаз, к самой стенке (как делали все наши), я наткнулся на планшет, завернутый в газету. Тут меня дернуло: а что, если… С трусливой поспешностью вынув кнопки, я отогнул угол газеты. Все это длилось не более двух­-трех минут.
Под шелестящей оберткой лежал каменный пласт. Зримый вес этой драгоценной породы противоречил опыту рук. Ощутив трепет кладоискателя, я тронул поверхность пальцами — бумага. Но глазам не верилось: формы проникали друг в друга, игрой сечений порождали новые узоры, и так, слой за слоем, росла прозрачная кристаллическая толща того, что было бы по меньшей мере странно назвать рисунком. Увы, я видел лишь фрагмент…